Невский край

«На протяжении по меньшей мере тысячелетия здесь сменяли друг друга разноязыкие народы, которые походили друг на друга в одном, - все они были прирожденными мореходами, купцами и воинами, для них Балтика была родиной, домом, "нашим морем" -tarе nostrum», - пишет современный философ и публицист Д. А. Ланин. Для племен, обживавших после эпохи Великого переселения народов балтийские берега, море представляло собой не «стену», отделяющую их от ближних и дальних соседей, а наоборот, являлось универсальным «МОСТОМ», позволяющим поддерживать с ними непрерывные контакты. По мнению немецкого историка и этнолога Йоахима Херрмана, роль Балтийского моря для европейской цивилизации раннего Средневековья была очень сходна с ролью Средиземного моря в период античности. Племена, населявшие земли вокруг Балтики, составляли во второй половине 1 тысячелетия н. э. своего рода транснациональную общность, получившую в работах историка Г. С. Лебедева и его коллег название Балтийской цивилизации раннего Средневековья. Навыки в корабельном деле и в навигации свеев, данов, готов, балтов, финноугров, северных славянских племен помогали им осуществлять далекие путешествия по воде, осваивать острова и прежде незаселенные прибрежные земли, прокладывать новые торговые маршруты, а также осуществлять грабительские набеги. Сильно изрезанная береговая линия с большим количеством заливов и бухт, множество островов и впадающих в море рек - все эти свойства Балтийского моряспособствовали активному и развитому мореплаванию. При этом необходимо отметить, что условия навигации в восточной части Балтики были специфическими и порой вставали преградой на пути дальнейшего развития мореходства.

Так, небольшая глубина Невской губы (в среднем она составляет 4 м) до поры до времени была вполне достаточной для свободного прохода судов, но уже в XVHI веке высокое дно вблизи устья Невы представляло проблему для недавно созданного российского военного флота: некоторые построенные в петербургском Адмиралтействе суда доставляли к причалам Кронштадта только с помощью специальных понтонов, уменьшавших осадку корабля. В XIX веке мелководность Финского залива стала катастрофически мешать Петербургу выполнять функцию транспортного узла. Для решения этой проблемы в 1874-1885 годах стараниями Н. И. Путилова, выдающегося инженера и организатора, по дну Невской губы был проложен Морской канал длиной 30 км, шириной 80-100 м и глубиной до 12 м, который активно используется до сих пор. В конце XIX - начале ХХ века Петербург являлся самым крупным портом Российской империи: в 1888- 1897 годах в среднем за год в него заходило 1744 заграничных судна и 1804 каботажных (то есть совершавших рейсы внутри страны); из Петербурга следовало в иностранные порты 1691 судно в год, в российские - 2038. Еще одной особенностью восточной части Финского заливa влияющей на мореплавание, является его пресноводность.

       Древесина, из которой в старину строили корабли, оказывалась здесь лишенной консервирующего воздействия соленой морской воды. Для древних небольших судов, которые легко вытаскивались на берег для про сушки и ремонта, это не представляло большой опасности, но тяжелые корабли XVIII-XIX веков, постоянно находясь в пресной воде, сгнивали очень быстро. Так, знаменитый петровский флот уже через несколько лет после смерти своего создателя пришел в полную негодность. И только переход к строительству кораблей из металла позволил России держать морской флот вблизи Петербурга. Обратим внимание на то, что отмеченные нами факторы- мелководность Финского залива и низкое содержание соли в воде - стали препятствовать развитию судостроения и мореплавания только в достаточно позднее время, в XVIII-XIX веках, то есть в петровский и послепетровский периоды, когда строительство кораблей воспринималось как государственная задача и полностью находилось под контролем государства. Это обстоятельство и при водило. К тому, что строившиеся с такими колоссальными затратами корабли быстро выходили из строя, а Петербург, задуманный как город-порт, не мог принимать у своих причалов крупные суда.

       Можно предположить, что если бы мореходство и кораблестроительство в Невском крае продолжали бы оставаться в частных руках, как это было до основания Петербурга, их развитие отмечал ось бы меньшим количеством технических неудач. Традиционно в Невском краеиспытывали приверженность к небольшим парусно-гребным судам - соймам, имевшим малую осадку и приспособленным для плавания и по мелководным порожистым рекам, а также по озерам, с их короткой и крутой волной, и по морю. Но ПетрI (не пренебрегая, правда, и строительством сойм и гребных галер средиземноморского типа) более всего стремился к созданию крупных военных кораблей и руководствовался при этом прежде всего голландским опытом. К тому же внедрялся этот опыт среди людей, согнанных в невскую дельту со всех концов России, обладавших абсолютно сухопутным сознанием и посаженных на корабли против их воли. Титанические усилия основателя Российской империи, направленные на то, чтобы сделать ее великой морской державой, в сущности, пропали даром; хозяйкой ни на Балтике, ни на других морях Россия так никогда и не стала . . .

       Жизнь обитателей Невского края на протяжении всей его многовековой истории вплоть до начала XVHI века была тесно связана с морской средой. Однако петровское завоевание Невского края привело фактически к демографической революции, то есть почти полному обновлению населения. Новые жители, несмотря на яростное стремление царя привить им любовь к водной стихии, продолжали воспринимать ее как чуждую и опасную. Опасения их усугублялись частыми и значительными колебаниями уровня воды в Неве и Финском заливе. То, что для местных жителей было привычным и что они, несомненно, учитывали при выборе мест для своих построек, у новых переселенцев вызывало панический ужас, на основе которого сформировал ось живое по сей день представление о катастрофической гибельности петербургских наводнений.

Наводнения.

 

       Механизм возникновения наводнений в устье Невы долгое время оставался непонятным. Лишь в ХХ веке, благодаря анализу многолетних статистических данных об уровне воды на всем пространстве Балтийского моря, о направлении и силе ветров, а также использованию космических наблюдений, дано научное объяснение причин наводнений. Оказалось, что виной всему циклоны, которые периодически возникают в северной части Атлантики и продвигаются с запада на восток над Балтийским морем. Эти циклоны собирают
к своему центру большие массы воды, образующие на поверхности моря возвышение высотой 30-40 см и площадью до нескольких сотен квадратных километров, названное "длинной волной". Вместе с циклоном длинная волна прокатывается вдоль всего моря. Когда она оказывается стиснутой берегами узкого Финского залива, ее высота увеличивается, а при достижении мелководной Невской губы возрастает во много раз. К воздействию длинной волны добавляются другие факторы: сильный и устойчивый западный ветер, наложение друг на друга нескольких волн разного происхождения. В результате огромные водные массы заполняют устье Невы и разливаются по ближайшим низменностям. Обитателям Невского краябыло хорошо известно о том, что дельта Невы время от времени оказывается почти полностью под водой. В летописях и старинных документах есть упоминания о наводнениях, случавшихся в этих местах задолго до основания Петербурга. Так, переписная книга Водской пятины сообщает, что в 1541 году на берегах Невы « все дворы и земли море взяло и песком засыпало».

        В 1691 году была затоплена шведская крепость Ниеншанц, находившаяся в месте слияния реки Охты с Невой (по-видимому, это был очень высокий подъем воды, поскольку даже во время самых сильных петербургских наводнений берега Охты не заливались). И тем не менее люди из века в век охотно селились вблизи невских берегов. Никакого парадокса в этом нет. Пожалуй, нет ни одной крупной реки на нашей планете, которая не затопляла бы с большей или меньшей периодичностью окрестные территории. Выгоды от удобного и дешевого средства коммуникации всегда настолько превышали ущерб, наносимый капризами водной стихии, что люди все же заселяли берега рек и морей, но принимали меры, чтобы обезопасить себя. Распространено мнение о том, что невская дельта от природы не пригодна для обитания и только жестокость Петра 1 смогла заставить людей поселиться в этом «болотном » крае и жить здесь в постоянном ожидании неизбежного потопа. Это суждение не соответствует действительности хотя бы потому,что и в допетровское время эти места были достаточно обжиты. Такие катастрофические наводнения, как в 1824 и в 1924 годах, приносили, конечно, страшные беды местным жителям, но никогда (если не считать первой половины XVIII века, когда Петербург заселялся насильственно) угроза наводнений не заставляла покидать свой город и перебираться на жительство в другие места. Более того, берега Невы продолжали привлекать переселенцев даже после самых разрушительных потопов. Так, разрушительнейшее наводнение 1924 года (второе по силе из известных нам Петербургских наводнений) никак не сказал ось на темпах роста сильно сократившегося за годы революции и Гражданской войны населения города. Если в 1920 году население города составляло примерно 722 тысячи человек, то по данным переписи 1926 года в нем проживало уже 1 миллион 619 тысяч жителей. Естественно, что жители невских берегов всегда стремились найти способ защиты от буйства водной стихии или хотя бы уменьшить причиняемый ею вред. Древнейшим и простейшим средством является строительство домов на столбах такой высоты, чтобы вода, разливаясь, не достигала пола. Однако во время невских наводнений опасность представляет не только подъем воды, но и мощнейшее разрушительное воздействие волн, поэтому строительство на сваях здесь, вероятно, никогда не применялось. Дома и другие постройки вблизи устья Невы ставились на возвышенных местах, что не всегда спасало их при высоком подъеме воды. Когда же при Петре 1 город стал строиться не только на возвышенностях, но и на затопляемых низинах (например, Заячий остров, на котором была сооружена Петропавловская крепость, прежде часто полностью оказывался под водой, специальными царскими распоряжениями предписывал ось строить и дома, и в особенности пороховые погреба и склады на высоких фундаментах, полы в них делать на пол фута выше уровня подъема воды наводнения 1706 года. Кроме того, берега Невы, протоков невской дельты и других рек стали искусственно поднимать. Намерения Петра рассечь весь строящийся город каналами были связаны еще и с тем, что вынутый при этом грунт предполагалось использовать для повышения остальной территории. Каналов было прорыто не так много, как хотелось царю-реформатору, к тому же часть из них пришлось впоследствии снова закопать, но подсыпка невских берегов неизменно продолжалась и продолжается до сих пор. За три сотни лет некоторые петербургские улицы и набережные поднялись более чем на 4 м. Наглядно это можно увидеть у Меншиковского дворца на Васильевском острове, где при реставрации была обнажена первоначальная мостовая. В результате теперь наводнения причиняют значительно меньший ущерб, чем в первые годы существования Петербурга. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить последствия двух одинаковых подъемов воды (на 262 см выше ординара), разделенных почти трехсотлетним интервалом. После первого из них , произошедшего 9(20)сентября 1706 года, Петр 1 писал Меншикову: «Третьего дня ветром вест-сюд-вестом такую воду нагнало, какой, сказывают,не бывало. У меня в хоромах было сверх полу 21 дюйм, по городу и на другой стороне по улице свободно ездили в лодках, однакож, недолго держалось, меньше 3-х часов. И зело было утешно смотреть, что люди по кровлям и деревьям, будто во время потопа, сидели, не токма мужики, но и бабы». Во время наводнения такой же силы, случившегося в ночь с 29 на 30 ноября 1999 года, были затоплены многие подвалы в центральной части города, покрылись водой несколько улиц, на несколько часов пришлось закрыть четыре станции метро, было повалено большое количество деревьев. Тем не менее спасаться от воды на крышах и деревьях и плавать по улицам в лодках не пришлось никому, а большинство петербуржцев узнало о наводнении только из телевизионных новостей. Поскольку долгое время считалось, что невские наводнения возникают из-за того, что ветры препятствуют свободному течению воды в Финский залив, делались попытки уменьшить опасность наводнений созданием дополнительных протоков для воды (такая роль, в частности, отводилась Екатерининскому и Обводному каналам). Однако эти попытки не дали никакого результата.

       Наконец, наиболее действенным способом защиты от наводнений является строительство мощных гидротехнических сооружений - дамб. Оградить подверженные затоплениям зоны Петербурга земляными валами предлагал еще в 1727 году фельдмаршал Б. Х. Миних. Проект каменной плотины от Ораниенбаума через западную часть острова Котлин к Лисьему Носуразрабатывался в 1824 - 1834 годах П. Базеном, профессором Института инженеров путей сообщения. В самом конце XIX века этот проект в усовершенствованном виде был внесен на рассмотрение городской управы инженером В.Ф. Пруссаком. Однако государственное распоряжение о создании защитных сооружений в Финском заливе было дано лишь в 1970-е годы . Начатое в 1979 году строительство через несколько лет прервалось по различным политическим и экономическим причинам. В частности, со строительством дамбы в общественном сознании связывалось увеличение загрязненности Невы и Финского залива. В дальнейшем стало ясно,что,хотя гидротехнические работы в заливе и нарушили картину естественных течений, главный ущерб экологии наносят не они, а промышленные и бытовые сбросы в водоемы всего Невского бассейна. И потому яростный общественный протест против строительства дамбы конца 1980-х - начала 1990-х годов был во многом не оправдан, особенно с учетом заключений гидрометеорологов, прогнозирующих в ближайшее время увеличение опасности наводнений в связи с глобальными климатическими процессами. Окончание строительства дамбы позволило бы не только устранить наводнения, но и решить некоторые другие проблемы, в том числе и экологические. Так, пока дамба перекрывает лишь часть залива, в пространство, остающееся свободным, устремляется весь поток воды; в завершенном виде плотина даст возможность с помощью водопропускных ворот регулировать течения и хотя бы отчасти восстановить их баланс. В случае разлива нефти в акватории Невы таким же образом можно будет воспрепятствовать продвижению нефтяного пятна в Балтику, локализовать его и облегчить устранение. Ha кoнeц, проходящий по дамбе участок кольцевой автодороги уменьшил бы поток транспорта, идущий через город, что улучшило бы состояние окружающей среды. Несомненным, однако, является и то, что строительство плотины должно сопровождаться разнообразной и тщательной работой по компенсации негативного воздействия этого сооружения на природу. В первую очередь, требуется надежная очистка всех поступающих в Неву и в Невскую губу сточных вод. Без успешного разрешения экологических проблем и Санкт-Петербург, и весь Невский край ожидает печальное будущее.
 

Другие природные условия Невского края

       Итак, обилие разнообразных водоемов явилось именно той особенностью ландшафта Невского края, которая более всего определяла характер развивавшейся здесь локальной культуры. Впрочем, сыграли немалую роль и другие географические факторы: рельеф местности, тип почвы, климат, наличие полезных ископаемых, а также флора и фауна. Рельеф земной поверхности на территории Невского края очень разнообразен по происхождению и возрасту; образующие его породы различаются плотностью, структурой, толщиной слоя и насыщенностью влагой. Отсутствие высоких гор вовсе не означает, что местность здесь сугубо равнинная, - Ижорская и Лемболовская возвышенности, Балтийско-Ладожский уступ (глинт) террасы, отмечающие берег древнего Литоринового моря, гранитные скалы, особенно частые к северу, где на поверхность выступает Балтийский кристаллический щит, отдельные высоты (Дудергофские и Пулковские высоты, Поклонная гора и др.), группы холмов и обрывистые берега рек создают сложную картину рельефа. Есть в окрестностях Петербурга и свои геологические достопримечательности : песчаные дюны на берегах Финского залива, каньон с водопадом при впадении реки Саблинки в Тосну, каньон реки Лопухинки (Рудицы) с радоновыми источниками в Ломоносовском районе, шхеры вблизи Выборга, многочисленные каменные россыпи и отдельные огромные валуны, принесенные ледником (многие из них имеют даже собственные имена, например «Старик» вблизи Петергофа или «Черепаха» в Ораниенбаумском парке). Необычайному богатству рельефа соответствует и разнообразие растительных комплексов, частично сохранивших до наших дней изначальный (как говорят специалисты:«коренной») характер, и это несмотря на сильное воздействие хозяйственной деятельности человека. Вперемежку здесь встречаются участки, относящиеся к разным типам тайги, широколиственные и смешанные леса, болота, приморские и пойменные луга, песчаные пляжи. На сравнительно небольшой площади на Карельском перешейке могут соседствовать заболоченная низина с ельником, сухой сосновый лес на песчаных холмах и заросшие лишайниками скалы на берегу озера. Столь же пестрым был и животный мир Невского края (ныне многие из примечательных представителей местной фауны находятся на грани исчезновения). К примеру, у берегов Финского залива пересекались ареалы распространения как типичных обитателей европейских широколиственных лесов - благородного оленя, европейской косули, садовой сони, так и населяющих дебри северной тайги -лося, бурого медведя, белки-летяги.

       Все эти особенности делают ландшафт Невского края весьма от личным и от нескончаемого таежного пространства, и от монотонной бескрайности равнин Волго-Днепровского междуречья с медленными реками и березовыми рощами, которые превратились в элемент великорусской этнической идентичности (вспомним условно-поэтические образы: «русское поле», «русские березки»). Конечно, говорить о существовании прямой зависимости между теми или иными характеристиками ландшафта и коллективно-психологическими чертами освоившего его человеческого сообщества следует очень осторожно. Тем не менее не вызывает сомнений, что возникновение и развитие социальной модели азиатской деспотии, которую философ В. С. Соловьев называл «царством бесчеловечного бога», связано почти исключительно со степным пространством, находясь в котором человек чувствовал себя песчинкой, ничтожной величиной, затерянной в бесконечности. На фоне непостижимого степного простор а значимыми выглядели только тысячи и миллионы человеческих особей, но никак не отдельная личность.

       Если в таком аспекте рассматривать сжатое, сконцентрированное ландшафтное пространство Невского края, то можно предположить, что оно должно было породить совсем иной тип мировосприятия. Мозаичность, разделенность на достаточно мелкие ландшафтные участки, которые без труда мог обойти или объехать на лошади в течение дня один человек, создавали значительно больший комфорт для самоощущения личности. Каждый отдельный человек в таком пространстве воспринимал себя пропорциональным масштабу окружающей среды. С этим, вероятно, был связан и способ расселения обитателей Невского края в до петербургский период: поселения в основном представляли собой небольшие, в несколько дворов, деревни, располагавшиеся неподалеку друг от друга; нередки были и отдельно стоящие хутора или усадьбы. У людей не было необходимости жить большими сообществами для противостояния агрессивному воздействию окружающего пространства. Многое в психологическом облике жителей Невского края определили и существовавшие здесь условия ведения хозяйства. Мы уже заметили, что обилие грунтовых и поверхностных вод, свойственное многим районам Невского края, было препятствием для развития земледелия (исключение составляли лишь некоторые места, например Ордовикское плато, сложенное из известковых пород, хорошо впитывающих влагу и пропускающих ее до глубинных водоносных слоев; по этой причине здесь и сейчас достаточно мало болот по сравнению с соседними территориями, слабее развита речная сеть). Не благоприятствовали полевым работам и влажный, переменчивый климат Невского края, и его подзолистые, глинистые и песчаные почвы (Ордовикское плато выделяется и в этом отношении: сформировавшиеся тут дерново-карбонатные почвы при умелом их использовании способны давать неплохие урожаи). Таким образом,Невский край в основном являлся зоной рискованного земледелия, иными словами, здесь часто бывают неурожаи.

       Во все исторические периоды местные жители нуждались в привозном продовольств ии, что, естественно, стимулировало торговлю и производство ремесленных и промысловых товаров на продажу. Напротив, для лесных промыслов Невский край предоставлял широкие возможности. Здесь издревле охотились на соболя, куницу, бобра, лису, медведя и других пушных животных, выделывали меха и кожи. Кроме охоты, было распространено бортничество - собирание воска и меда лесных пчел. Добыча охотников и бортников пользовалась большим спросом в европейских странах, где уже к VI-VII веку н. э. большая часть исконных лесов была изведена под сельскохозяйственные угодья, а охота почти везде превратилась в дорогостоящую забаву высшего дворянства. Благодаря этому Новгородское государство, в состав которого Невский край входил в Средние века, играло важнейшую роль в экономике всей Европы. Охотничий промысел для многих жителей Невского краяявлялся основным занятием вплоть до ХХ века. 

        Полезные ископаемые - горючие сланцы, фосфориты, бокситы, - которые сейчас добываются на территории Невского края, в древности не имели такой ценности, как теперь. Из содержимого земных недр наши предки использовали: некоторые виды песка в качестве сырья для производства стекла; так называемую болотную руду, из которой выплавляли железо невысокого качества; глину для изготовления керамических изделий и кирпича. Кузнечное дело и другие ремесла, связанные с обработкой металла, существовали здесь в основном за счет привозного сырья. При строительстве Петербурга использовались гранит, мрамор и известняк, добывавшиеся в северном Приладожье, на Карельском перешейке и на Ордовикском плато. Итак, некоторые фундаментальные особенности локальной культуры Невского края: центральная роль мореплавания, открытость межэтническим контaктaм, преобладание торговли и промысла над земледелием, склонность к индивидуальным, а не коллективным формам ведения хозяйства и организации жизни - во многом были обусловлены уже самими природными обстоятельствами ее развития и существования.

Геополитический аспект Невского края

        Рассматривая географию Невского края, мы уже несколько раз употребляли слова «Европа» «Азию), «европейский», «азиатский», подразумевая не просто западную и восточную части евразийского континента или принадлежность к этим частям, а исторические мегасообщества, называемые цивилизациями. Цивилизации различаются между собой по ряду существенных признаков: господствующей религии, распространению некоторых форм социальной организации и государственного устройства, этническому, языковому и культурному родству. На материке Евразия отчетливо выделяются два цивилизационных комплекса: европейский и азиатский. Между ними расположено огромное сообщество-Россия, - цивилизационная природа которого вызывает многочисленные споры. Существует ли Россия вообще, как отдельное и единое цивилизационное образование? Принадлежит она европейской или азиатской цивилизации?
Или же представляет собой нечто принципиально отличное и от Европы, и от Азии? Дать ответ на эти вопросы очень непросто, и мы не будем пытаться . Нас интересует, в каких отношениях с Европой, Азией и Россией находится локальная культура Невского края.
В ранний период своей истории Невский край, безусловно, относился к европейской цивилизации, точнее, к существовавшей внутри нее Балтийской цивилизации раннего Средневековья. Древний Новгород, которому при невские земли принадлежали вплоть до его падения, не просто имел многочисленные связи с западноевропейскими странами, но по своему государственному устройству, общественной и политической культуре был вариантом типичного для Европы города-государства.

        После захвата новгородских земель Москвой существовавшая в Новгороде европейская по своей природе культура не была полностью вытеснена культурой завоевателей, а продолжила свое независимое, хотя и угнетенное, существование. В период шведского владычества европеизм вновь стал господствовать на невских берегах. Именно стремление приобщиться к европейскому культурному пространству привело сюда Петра 1 и заставило поставить здесь новую столицу России. Его расчет на то, что Санкт-Петербург станет исполнять роль посредника в передаче европейских культурных ценностей вглубь России был абсолютно оправдан. Тем не менее сам город, его культура уже не принадлежали полностью европейской цивилизации, а были результатом сложного взаимодействия европейского и «московского» начал, в последнем из которых нетрудно найти специфические азиатские черты. С годами европейские и азиатские черты в петербургской культуре все более перемешивались, все дальше отдалял ась она от генетически родственной ей культуры европейских городов. Некоторый ясно различимый оттенок европеизма, однако, присутствует в ней до сих пор. Таким образом, Невский край, с одной стороны, представляя собой самую восточную часть Балтии, был географически включен в единую цепь европейских приморских государств, а с другой - открываясь в глубину континента, к Восточно-Европейской равнине, оказался местом, где необычайно глубоко и остро взаимодействовали западная и восточная  цивилизации. История этого взаимодействия и с оставляет
основное содержание истории Невского края.


                                                                      Документ № 1
                          ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ОЗЕРАМ, ЛАДОЖСКОМУ И ОНЕЖСКОМУ, 
                           НАДВОРНОГО СОВЕТНИКА НИКОЛАЯ ОЗЕРЕЦКОВСКОГО
                             (отрывки из описания путешествия по Ладожскому озеру)

       Приступая к описанию Ладожского озера, которое в прошлом лете 1785 года кругом объехал я водою, в коротких словах упомяну наперед о Неве реке и Скажу только, что ею поднялся я на судне от С-Петербурга до Шлиссельбурга, видел возвышенные, лесистые, то глинистые, то песчаные ее берега, которые по краям уставлены пригожими домами, целыми селениями и кирпичными заводами, видел пороги, лежащие на Неве выше устья реки Тосны, которые состоят из раскиданных камней, простирающихся от берегов реки к ее середине, которая однако ж чиста, глубока и свободный дает проход самым большим и грузным судам, выключая одно сие неудобство, что стремление воды очень там быстро, и поднимающиеся вверх суда во время тишины или противного ветра в проезде через пороги сильное от воды претерпевают сопротивление, когда тянутся бечевою, для которой вообще оба берега Невынимало не приготовлены.

       В третий день по выезде моем из С.-Петербурга добрался я до Шлиссельбургской крепости, которая лежит на острове в самой вершине Невы реки. Она окружностию своею весь остров со всех сторон занимает и делает вход в Неву из Ладожского озера себе подвластным. Шлиссельбургский посад, который собственно называется городом, лежит на левом берегу Невы, в полуденной стороне от крепости. Он разделен на две части Ладожским каналом, который входит там в Невутремя отверстиями, из коих два укладены по сторонам плитою. В сих отверстиях канала сделаны шлюзы, которые для прохода судов отворяются. Число домов во всем городе простирается до 406, а жителей разного звания считается в нем 1955 мужеского и 1168 женского полу. Весь рынок в городе состоит из 16 лавок, которые как видом, так и товарами очень бедны, так что ни ценовки, ни парусины, ни клеенки не можно там достать среди самого лета, когда вещи сии для судов, ходящих по Ладожскому озеру, весьма часто бывают нужны. Главный промысел жителей составляет рыбная ловля на озере и на Неве, а некоторые из них содержат большие и малые суда, на которых возят в С.-Петербург и в Кронштадт разную клажу и проезжих. 

      Поелику для обо езда озер Ладожского и Онежского потребноыло долгое время или больше нежели целое лето, в осеннюю пору разоезжать около берегов сих озер небезопасно, особливо на малом судне, на котором бы можно было часто приставать к берегу, то для возвратного пути в Шлиссельбург, большую представлял безопасность восточный Ладожского озера берег, возле которого находится славный Ладожский канал от города Новой Ладоги или почти от устья реки Волхова до Шлиссельбурга и до самой Невы, чрез 104 версты простирающийся. Сим каналом и в самую бурную осень проезд безопасен, потому, оставя восточную сторону Ладожского озера на обратный путь, отправился я из Шлиссельбурга по западному берегу, который обыкновенно называют Выборгским берегом, к городам Кексгольму и Сердоболю. На правом берегу реки Морьи, неподалеку от устья, лежит деревня Морья, состоящая из девяти дворов, которой жители не столько кормятся хлебопашеством, сколько рыболовными и лесными промыслами, а хлеба, то есть ячменя и ржи, сеют они очень мало за неимением способных для пашни земель, ибо от всюду окружены топкими болотами, камнем и темным лесом, хлебопашество же для того больше имеют, чтоб не пропадал понапрасну на дворах их навоз. Скотоводство у них нарочито хорошо, и при достатке молока, масла, рыбы и мяса все жители сей деревни весьма гостеприимны, ласковы и учтивы. Прежде нежели оставлю я деревню Морью, за нужное почитаю упомянуть о диких зверях, какие в густых лесах,от вершины Невы по берегу Ладожского озера растущих, обыкновенно водятся, чтоб в случае надобности не искать за пятьсот верст того, что в 50 от С.-Петербурга получить можно. Нет нужды упоминать о медведях, волках, лисицах, белках и зайцах, о которых всяк знает, что они в здешнем краю нередки, но не всякому может быть известно, что в таком близком расстоянии от столичного российского города попадаются также лоси, барсуки и куницы. Барсуков находят в норах летним временем, куницы добываются зимою, а лосей nромышляют морьинские жители в великий пост, когда наст, поднимая человека, способствует ему nреследовать и нагонять лося, которого наст сдержать не может по причине его тяжести, и он, бегучи, часто прорывается, вязнет в снегу и чрез то дает промышленникам время настигать его на лыжах. Их наиболее бьют здесь из ружей. Восьми верстах от устья реки Влоги по берегу озера следует полуторная тоня, потому так названная, что чистого в озере места, где неводом рыбу ловить можно, стает только на полтора невода, а два вдруг уместиться не могут. На полуторной тоне ловля производится обыкновенно одним неводом. Ее отправляют чухонцы, которых в бытность мою было там шестеро и с ними один русский мужик, который между ими был главным. Люди сии во все лето живут на берегу в построенной для них избе, при которой есть по греб, поварня и баня. Содержание в пище и рыболовную снасть имеют они от графа, своего господина. Изловленную рыбу прямо из невода счетом отдают прасолуб, который все лето против тони стоит на водовикеб и во время вытаскивания из воды невода подъезжает к рыбакам на лодке для приема от них живых сигов, лососей и осетров. Обыкновенно nрасол имеет два водовика, из которых один безотлучно бывает при тоне, между тем как другой с накоnившеюся рыбою ездит в С.-Петербург. На обоих водовиках людей не больше бывает, как только три человека, из которых двое отвозят наловленную рыбу, а один на другом водовике остается против тони. Во время стоянки уснувшая на водовике рыба идет в соленье. Не считая ряпушки, риnуксы1 и других мелких рыб, которых nрасолы от рыбаков не nринимают, наибольше попадаются в озере сиги, кои величиною в три четверти аршина случаются. Мелкий сиг прасолами отметается, а в счет идет только такой, который длиною не меньше четверти, мераж их берется от глаз до хвоста. Всегдашнее обращение с рыбою сделало, что они никогда ее не меряют, а с виду узнают, приходит ли сиг в уреченную меру, или нет. Лососи несравненно чаще здесь ловятся, нежели осетры, которые и очень редки и весом едва ли больше трех пудов бывают. При мне на полуторной тоне изловлено было их три, из коих два около трех пудов тянули, а третий был поменьше. Маленькие осетры попадаются величиною в поларшина и немного больше четверти. Вообще примечено, что прибивные ветры с озера к берегу нагоняют с собою и рыбу, но очень сильный ветер препятствует закидывать невода и ловлю совсем останавливает. Весною и осенью бывают на Ладожском озере толь жестокие бури, что с водою выметывают иногда на берег лососей и осетриков. Постоянная тишина начинается по большей части с Троицына дня, до которого нередко и льды по озеру носятся. По причине сих льдов в 1785 году рыбная ловля началась не ранее как за два или за три дни до упомянутого праздника.