Александра Степановна Гусарова

            Через интернет Валерий Андреевич Гусаров связался с директором Тярлевского краеведческого музея Морозовой Ольгой Ивановной и сообщил ей что его двоюрдная сестра Алексанра Степановна Гусарова в течении семи лет (1954-1961) то есть весь период проживания знаменитой писательницы О.Д. Форш в Тярлево, следила за ее здоровьем по долгу службы и по велению сердца.

            Два родных брата женились на двух родных сестрах. От старшей пары (Евгении Васильевны и Степана Моисеевича) появилась дочь Александра (1929 г.р.) а от младшей пары (Елизаветы Васильевны и Андрея Моисеевича) – сын Валерий (1945). Детство Александры прошло в Новгороде, да только когда исполнилось 6 лет умерла мать а за ней и отец. И девочку берет на воспитание родная тетя – третья сестра – Алескандра Васильевна. Когда началась война в 1941 году девочка, которой исполнилось 12 лет была эвакуирована в Вологодскую область к бабушке в деревню Черная Слобода, где пробыла всю войну.

            Тетушка Елизавета Васильевна пережила всю блокаду и осталась жива, после снятия блокады тоже поехала в деревню Черная Слобода, чтобы наконец-то поесть досыта – там было молоко, масло, хлеб, картошка. Бабушка попросила взять Александру с собой в город – она была маленького роста, худенькая и тяжелая деревенская жизнь была бы ей не по плечу. По приезду в Ленинград в 1944 году поступила на фельдшерские курсы при институте Отто, в 1947 году окончила их.

            В том же 1944 году вернулся из госпиталя муж Елизаветы Васильевны – Андрей Моисеевич. Их первый ребенок умер в блокаду, а 2 мая 1945 года у них родился второй ребенок – Валерий, такой своеобразный предпобедный мальчик – подарок. Андрей Моисеевич был ценным работником – инженером – теплотехником. Из госпиталя он вернулся инвалидом. Перенесенная блокада не прибавила здоровья и его жене Елизавете – высокое давление, инсульты.

            В конце 1953 года в Тярлевской амбулатории освободилась вакансия и Александра Степановна Гусарова была направлена туда Пушкинским райздравотделом. Приехали из Поселка Федоровское втроем: Александра Степановна с двухлетней дочкой Надей и своей родной тетей, воспитавшей ее – Александрой Васильевной. Отец девочки погиб в автокатастрофе когда ей не было еще и годика и супружеские отношения с ее матерью оформить так и не успели. Поселили семью в двух комнатах в деревянном доме по Большой улице, 1, в десяти метрах от него стоял красивый двухэтажный особняк с башенкой, в котором с 1906 по 1920 год жил Василий Николаевич Муравьев, купец 2 гильдии, мехоторговец, будущий преподобный Серафим Вырицкий. Сохранилось семейное фото с изображением этого дома на втором плане. Сейчас этих домов нет а на их месте возвели корпус красного кирпича в котором сначала было устроено ПТУЮ а теперь обосновались павловские кадеты.

            Амбулатория находилась на Московской улице в деревянном двухэтажном доме, в нем же располагался сельсовет, кинозал и комнаты для кружков. В начале 1954 года Александра Степановна приступила к своим обязанностям, ей тут же поручили несколько женщин, которые почти не ходили. Позже, летом 1954 года к ним присоединилась Ольга Дмитриевна Форш, которая купила небольшой домик на Новой улице и переехала жить в него, предварительно обустроив и сам домик и территорию вокруг него. Проработав четыре года Александра Степановна уволилась из амбулатории в связи с поступлением в первый медицинский институт имени Павлова в Ленинграде. Днем училась, а по вечерам и иногда ночам подрабатывала. По старой памяти родственники Ольги Дмитриевны попросили не оставлять их и посещать как и прежде. Конечно, если было что-то серьезное , то вызывали скорую помощь из Пушкина. В последний год жизни уколы делали почти каждый день в 5 вечера, если нужно было, еще приходила, это было не сложно сделать так как на ходьбу в среднем темпе уходило 5-7 минут до домика Ольги Форш. В 1962 году, невдалеке, тоже на Московской улице построят новое здание, специально для амбулатории, добротное, белого кирпича, там все устроят на более высоком уровне и даже будет кабинет зубного врача.

            В дачном домике вместе с Ольгой Дмитриевной Форш жил ее сын Дмитрий. Он болел астмой и ему было комфортнее жить в зеленом раю Тярлево. Вместе с ним здесь жила его жена Елена Георгиевна, приезжала в гости дочь Тамара. Последний год жизни был самым трудным, Ольга Дмитриевна почти не вставала с постели. Девочку не с кем было оставить и Александра Степановна брала дочь с собой на вызовы. В одно из посещений писательнице было особенно плохо. Мама пошла делать укол, а Надя осталась сидеть на кухне вместе с невесткой Ольги Дмитриевны, Еленой Георгиевной, говорили про учебу, про школьную жизнь.

            После укола Ольга Дмитриевна спросила: «А где ваша дочь ?» - «Она на кухне» - «Позовите ее и отдайте коробку конфет, пусть запомнит конфеты, а не мое состояние» Александра Степановна открыла двери и сказала: «Надя, тебя зовет Ольга Дмитриевна». Надя вошла, поздоровалась и к великой радости получила коробку красивых дорогих конфет. Наде тогда было 9 лет. Когда Александра Степановна уходила домой, то всегда получала от Елены Георгиевны букет цветов, который был срезан тут же из цветов, которые росли вокруг домика в изобилии.

            Перед входом в домик, у веранды в 1961 году был сделан снимок, на котором Надя стоит с трехлетней Иришкой. Фотографировала мама Иришки, знакомая Елены Георгиевны, - Виноградова, которая приехала погостить.

            17 июля 1961 года Ольги Дмитриевны не стало. Прощание проходило в морге больницы Семашко. После прощания от больницы отошел автобус, в котором среди соратников и родственников нашлось место и для Александры Степановны с дочерью. Автобус держал путь на казанское кладбище г. Пушкина, конечному пункту любого жизненного пути. Хоронили, как было принято в то время под звуки духовного оркестра. На кладбище уже ждало приготовленное место для Форш о котором она распорядилась еще при жизни – рядом со своим учителем, педагогом, художником Павлом Петровичем Чистяковым. День был жарким, народу было много, говорили речи: Маргарита Алигер, Ольга Бергольц и другие. Обратно шли молча, ни о чем не хотелось говорить.

            Дочь Надя пошла в школу с 8 лет, т.е. в 1959 году. Школа находилась на Луговой улице (здание сохранилось). В школе училась в две смены 4 класса. Примерно 20-25 человек. Запомнилась первая учительница – Нина Ивановна. В школе учились 4 года. На урок всех созывал механический звонок. В партах были отверстия в которые вставлялись чернильницы, а потом стали приносить непроливайки. Но не доучившись год до 4 класса школа была закрыта, а ученики переведены во вновь построенную школу на Большой улице, 2. Это случилось в 1962 году. А на память осталась фотография группы учеников школы № 461 сделанная на Луговой улице в том же году. 

            Три деревянных дома на Большой улице образовали довольно уютный дворик с сараюшками, в которых девочки устраивали кукольные домики. Кроме того играли в пятнашки, прятки, ножички. У Нади была подружка, Таня Владимирова.

            Двоюрдный брат Валерий, о котором говорилось вначале, жил с родителями в Гавани – это район Ленинграда. В 1960 году умирает его отец, а матери на нервной почве становится совсем плохо настолько, что ее сестра, живущая в Тярлево вынуждена была ее забрать к себе. Валерий остался жить один. Попытавшись жить на два дома, Александра Васильевна наблюдая развеселую жизнь племянника, отобрала ключи, закрыла квартиру и велела ему жить в Тярлево и ездить в школу каждый день на _____________ 6.48. Через три года умирает мать (1964) ее хоронят на Красненьком кладбище в Ленинграде, а Валерия в этом же году забрали в армию. Но эти три года, проведенные в Тярлево оставили неизгладимый след в душе подростка. По возвращению из армии Валерий Андреевич женился, есть взрослая дочь и внуки.

            С половины 1966 учебного года семье Гусаровых дали жилье в Купчино и они покинули Тярлево, но чтобы не прерывать учебу, Надя полгода ездила в школу и выпускной гуляли здесь в Тярлево. Директором новой школы была Ольга Федоровна. Была сделана на память в 1966 г. фотография учеников школы на крыльце недавно построенного дома культуры, на нем мы можем видеть учительницу Асееву. Сохранилось также большое фото школы 5 класс, 1964 – 65 учебный год, сделанное на Большой улице,2. Много лет прошло с тех пор, но в памяти остались многие ученики, например, Нина Савицкая (в замужестве Козырева) которая и сейчас живет в Тярлево. Люда Покровская, Люба Колыбелина, Нина Юдина, Лена Красильникова (Большая ул, 3) Наташа Арсеньева, Аркаша Викулов, Коля Греков (Спортивная) Таня Юрченко (Водопроводная), Кабиров Саша (Спортивная), Володя Шевченко (Березовая ул.), Боря Комаров (Песочная ул.) Женя Яничкин (Московская), Коля Комаров, Володя Андрюшин, Саша Мордов (Песочная ул.).

            Из учителей запомнилась – учительница математики Людмила Ивановна, Нина Ивановна, учительница литературы Мария Ивановна Васильевна

            По приезду в Купчино Надежда продолжала учебу в старших классах. Затем окончила Ленинградский институт авиационного приборостроения. В 1973 году вышла замуж за Михаила Шамахова. Есть двое детей и 5 внуков. Живет под Лугой деревне Владычино.

Гончарова Ольга Петровна 1 мая 2019 г.

Электричка остановилась у второй платформы жёлтого вокзала города Павловска.Небольшое количество оставшегося народа потянулось к выходу из вагона.Основная масса схлынула на предыдущей остановке в Пушкине и поезд побежал дальше облегчённо.Сидя справа у окна,я пытался угадать,где же этот посёлок с непонятным названием — Тярлево? Но электричка доехала до конечной станции,а ничего похожего на посёлок я так и не увидел.Пушкин закончился быстро,проскочили один переезд,потом другой,пошли какие-то поля,деревья явно не лесного происхождения,редкие домишки,проскочили мощный железнодорожный мост над дубовой аллеей,уходящей вдаль,затем другой,менее монументальный над дорогой.Электричка стала тормозить и остановилась у платформы.»Приехали,- сказала мама — Пошли искать новое пристанище Шурейки».Так родители называли мою старшую сестру Александру.Недавно она с дочкой переехала на новое место работы и жительства,о чём сообщила родителям.Теперь мама ехала оценивать её новое пристанище,а я просто ехал за впечатлениями и встречами.Весна заканчивалась вместе с учебным годом.Свежая светлозелёная листва уже не намекала,ясным понятным текстом сообщала о неминуемых каникулах.Чего бы не поехать «загород» вначале на трамвае до Витебского вокзала,потом на электричке до Павловска,где предстояло ещё отыскать посёлок Тярлево,а в нём Шурейку,её дочку Надю и тётю Шуру,не так давно приехавшую к ним и оставшуюся жить вместе с ними?Это сколько приключений за один день!

Спустились с платформы,перешли рельсы.Дальше шла широкая тропинка с насыпи.Предстояло идти вдоль железной дороги назад,сестра предупредила,что от вокзала нужно будет вернуться на километр-полтора по дороге,идущей параллельно железной до посёлка.Справа от дороги располагался лес,слева пустое холмистое пространство за мостом,который только что миновала электричка.Впереди виднелись деревянные домики посёлка,видимо,того,куда нам и предстояло дойти.Откуда-то куда-то внизу тёк ручей,пересекавший дорогу.Мостик для его преодоления был узенький,ровно в три доски с перильцами с одной стороны.Ручей внизу был довольно быстр,его журчание долетало до ушей.За широким оврагом стояли дома.Пройдя чуть дальше,в тени больших старых лип недалеко от дороги были видны два двухэтажных дома в окружении толпы разномастных сарайчиков.У крыльца первого дома стояла женщина и с любопытством разглядывала незнакомцев.Подойдя поближе,мама поздоровалась и спросила её,где в посёлке Большая улица?
-»А какой дом Вам нужен?»- вопросом на вопрос ответила женщина.

-»Номер один.»
-»Вот сюда пройдите между сараями и выйдете к нему.»
-»А Вы не подскажете,где живёт фельдшер?Она недавно переехала сюда.»
-»Как раз к её крыльцу и попадёте.Она на втором этаже живёт.»
Мама поблагодарила женщину.Пройдя между сараями,мы вышли в маленький двор к соседнему дому с крыльцом и тремя деревянными ступеньками под навесом.

За дверью находился небольшой тамбур.С правой его стороны на второй этаж вела узкая и довольно крутая лестница с поскрипывающими ступенями.Она заканчивалась площадкой с окном и двумя дверями,одна из которых была распахнута.За ней в полумраке,освещённом единственной лампочкой простиралась огромная коммунальная кухня с несколькими столами и умывальниками.Приличное место занимала чёрная дровяная плита.На каждом столе стоял керогаз или керосинка.У столов лавки с вёдрами,закрытые крышками.Через единственное окно,выходящее на площадку,дневной свет едва пробивался.В противоположной входной двери стороне,в глубине было несколько дверей.Мы в нерешительности стояли посреди кухни,слушая полную тишину дома.Ни голосов,ни звуков какого-либо присутствия людей не было слышно.Наконец мама решилась постучать в одну из дверей,располагавшуюся прямо,две других были в левой и правой стене.Причём,правая была открыта,но за ней ничего,кроме полного мрака видно не было.Дверь на стук никак не отреагировала.Но из соседней двери слева выглянула женщина,вопросительно глядя на нас.
-"Простите,не подскажете,где живут Улановы?»- извинительным тоном проговорила мама — женщина из соседнего дома послала сюда на второй этаж».
-» Пойдёмте,покажу»,- ответила женщина и пошла в дверь напротив,в полную темноту.Ориентировалась она неплохо,так-как через мгновение раздался стук,приоткрылась какая-то дверь и в коридорчике,скрывавшемся в темноте,куда,оказывается,вела из кухни дверь справа,раздался её голос :
«Шура,к вам пришли!»
Следом за женщиной на кухню вышла Тётя Шура и,увидев нас,всплеснула руками и причитающим голосом воскликнула :»Лизонька,Лелик!Чего вы стоите?Сейчас свет зажгу!Проходите…»
В коридорчике зажглась лампочка и осветила ещё три двери,одна была распахнута.

Я уже отвык от такого к себе обращения,как «Лелик»,напоминающего те младые годы,когда я не умел произнести звук «Р-р-р»,но тётя,не очень часто меня видевшая,так и продолжала упорно называть меня Леликом.Встреча сестёр по-женски была продолжительной,бурной и даже слезливой,как-будто не виделись они лет несколько.Зато это обстоятельство помогло мне оглядеться основательно.Новое жилище сестры состояло из двух комнат.Первая прямоугольная поменьше и большая квадратная,угловая,одним окном на какую-то дорогу и вторым окном в небольшой дворик и дом напротив с причудливой крышей и острой башенкой.Перед домом росли большие липы,под ними стоял стол с лавочками,чуть дальше стоял теннисный стол.Оба дома от дороги,в которой я поначалу не признал улицы,были отделены штакетником.Не признал же я улицы потому,что с той противоположной стороны был большой пустырь без домов и построек.Дальше дорога уходила куда-то вниз.Куда?Это ещё только предстояло выяснить.

Тем временем пришла сестра с дочкой.Оказывается,они ходили в магазин за продуктами.Здесь в деревне где-то был свой магазин.Для меня это обстоятельство явилось открытием.Не столько само наличие магазина,сколько присутствие в нём каких-то продуктов.Судя по количеству свёртков и кульков в принесённой сестрой «авоське»- сетке с двумя ручками,среди которых была и бутылка,заткнутая пробкой,с разливным подсолнечным или,как называли взрослые,постным маслом,продукты в магазине присутствовали.Когда меня возили к сестре на Карельский перешеек,где она работала до этого в деревенском медпункте,там в магазине продавали только водку,папиросы и хлеб,выпеченный здесь же в местной пекарне.И я думал,что продукты водятся только в городе.Оказалось,что это не так и это было открытием.Выходило,мама зря тащила объёмистую сумку через весь город и от электрички до дома,всё-таки найденного нами.
Тем временем уже закончились все женские охи-ахи,обсуждены все незамысловатые житейские новости.Все сели за стол «попить чайку».Так называлось тогда и продолжает называться сейчас поедание бутербродов,пирогов и прочего под запивание их чаем,чтобы легче проходило.Когда закончилось и это мероприятие мне,наконец-то,было предложено пойти погулять,но с обременением в виде племянницы,которая грозилась осенью пойти в первый класс.Взрослому самостоятельному человеку в седьмом классе обременение было,конечно,существенное,но не критичное.
-»Ты хоть посёлок-то знаешь? — спросил я у Нади- Хоть какие-то маршруты изучила,чтобы не заплутать по дороге?»
-»Да мы с мамой уже не только в посёлок ходили,мы даже через парк в Павловск ходили.»
-»Через какой парк?»
-»Ну ты даёшь!Вы же с вокзала-то как сюда пришли,не парком что ли?
Тут я понял,что лес с правой стороны дороги,которой мы шли,и был парком.То-то этот лес показался мне подозрительным,не очень похожим на дикий настоящий.Здесь необходимо пояснить,что в те годы парк не был огорожен вовсе и вполне мог восприниматься лесом,если бы не аллеи,выходящие прямо на дорогу,естественно,не асфальтированную.Именно эти дорожки,прямые и ровные,отличали его от настоящего леса.
Уже знакомым путём через кухню по крутой лестнице мы спустились вниз во двор,обрамлённый разномастными сараями.Весеннее солнце уже лилось по летнему и грело нешуточно землю,из которой бодро вылезала трава.
-»Куда пойдём?»-спросил я своего штурмана.
-»Пошли,я покажу тебе,где мы посадили картошку,-предложила Надя,- это недалеко у ручья.»
Мимо деревьев,которые я наблюдал из окна,мы вышли на улицу Большую,ничего крупного,кроме названия,не имеющую.Этот угол,плотно поросший липами,скрывал три двухэтажных дома,два по линии улицы и один в глубине ближе к той дороге,по которой мы пришли от Павловского вокзала.Дальше улица уходила вниз,вглубь посёлка.Туда и повёл меня маленький экскурсовод.Под гору идти было легко.Мы быстро добрались до ручья,пересекавшего улицу и забранного в трубу под дорогой.Дальше улица пошла на подъём,но мы туда не пошли,а повернули налево вдоль ручья и мимо домов дошли до небольшого участка вскопанной земли на берегу.Таких клочков здесь было несколько,но картошка ещё не появилась ни на одном из них.Само место было тихое,живописное и умиротворяющее.Одноэтажные домики,утопающие в яблонях,ягодных кустах и бесконечных грядках вокруг,тропинка вдоль ручья и он сам,спокойно журчащий,уходящий ввысь противоположный берег с домами наверху,весь склон,так же изрезанный грядками с проснувшейся клубникой.Тогда эту ягоду почему-то называли Викторией.А главное,это почти полное отсутствие людей.Редкие прохожие были одеты как-то не по городскому и шли по своим делам неспешно.
-»Куда пойдём дальше?» — спросил я Надю,когда мы вернулись на улицу к мостику.Поразмыслив мгновение,она показала пальцем куда-то вверх по дороге : «Пошли к колонке,посмотришь,где мы воду берём.»
-»Ни фига себе!Далековато у вас вода.»
-»Мама говорит,что скоро у нас будет своя колонка напротив дома.»
Теперь улица от ручья пошла вверх с домами по обеим сторонам.Впрочем,слева появился глухой забор,скрывавший явно нежилое строение.Он тянулся и дальше за угол,когда мы свернули в боковую улочку.Сразу за кончившимся забором и находилась водоразборная колонка.У неё «колдовала»женщина с двумя вёдрами.Одно уже стояло с водой,второе она наполняла,нажимая толстую металлическую ручку.Набрав второе,она подхватила вёдра и скрылась в калитке дома напротив.
Я,естественно,не отказал себе в удовольствии нажать эту ручку.Вода бежала споро и долго держать её включённой было нельзя,да и моя спутница,вдруг обьявила,что пора идти домой,что она хочет есть.

О Тярлево.

продолжение №3.

Массивные ворота выглядели как-то одиноко посреди дороги.Ни позади их,ни впереди поблизости не было никаких строений,только на приличном отдалении сквозь листву деревьев выглядывали маленькие домишки,никак не гармонирующие с тяжёлым величием ворот.
-»А где керосинка-то?»- спросил я Надю.
-»Так вон,видишь,где люди стоят.» — ответила она и показала рукой на ту сторону дороги,где метрах в ста от ворот стояло несколько человек.Но никакого строения поблизости я не увидел,лишь какой-то холм,поросший свежей травой.Мы перешли дорогу и направились к этой горке.Она и оказалась местом продажи керосина.В землю была вкопана наполовину большущая бочка,верхняя половина которой засыпана землёй и поросла травой.Со стороны торца бочки был вкопан толстый лист железа с дверью.Между бочкой и стальным листом небольшой тамбур,где и располагался продавец,а к крану в торце прикручен ручной насос с деревянной ручкой.Маятниковыми движения продавец набирал керосин в мерную ёмкость и переливал потом в банки покупателей,не забывая получать деньги.В воздухе витал запах,который очень нравился детям.
Получив свою банку уже полной и закрыв её крышкой,мы направились через дорогу в обратный путь.Снова остановились у ворот,где я расчехлил фотоаппарат,выставил выдержку и диафрагму,расстояние до объекта,то-есть,до ворот и запечатлел несколькими кадрами грандиозное сооружение и на фоне ворот мою спутницу.Это были одни из первых фотоснимков и впоследствии фотографий,сделанных самостоятельно за мою жизнь.Подхватив банку,мы вернулись на аллею парка и пошли домой.Парк начинал мне нравиться всё больше и больше.Он был похож на настоящий лес с пением птиц где-то в ветвях деревьев,с массивными стволами,утопающими в солнечных лучах.Но это ощущение длилось только до «Круглого зала»,дальше дорожка уходила левей,лес был только с одной стороны и совсем молодой с худенькими деревьями,а справа простирался широкий луг с весенней светло-зелёной травой.Керосиновая банка становилась всё тяжелей и кочевала из одной руки в другую чаще и чаще.Наконец я остановился и заявил,что не мешало бы передохнуть от переноски таких тяжестей.
-»Мама чаще останавливалась,когда мы с ней ходили за керосином.» — тут же заявила Надя.
Я был чрезвычайно горд этим фактом.Не мог же я предполагать,что семилетняя девочка своим заявлением решила сделать мне что-то приятное.Нет,это была констатация факта.Я был сильнее физически её бесспорного морального авторитета — мамы.В мои четырнадцать осознавать подобное было важно.
Наконец вышли из парка к посёлку,уходящему вправо домиками,утопающими в деревьях,и пошли к заветному ручью.Банка стала невыносимо тяжёлой,но подавать признаки усталости было невозможно.Я упорно тащил груз,перекладывая его из руки в руку,но не делая остановок.Выручила железная дорога.Впереди от «горбатого»моста надвигался,отчаянно пыхтя,паровоз с десятком пассажирских вагонов.Появилась вполне легальная возможность передышки для разглядывания проходящего поезда.Я поставил «стопудовую»банку на землю и стал готовить фотоаппарат,висевший на шее,к работе по увековечиванию подходящего поезда.Взрослым тоном,не терпящим возражений,поставил племянницу так,чтобы за её спиной была видна железная дорога и «подкидыш» на ней.»Подкидышами» называли поезда пригородного сообщения,впоследствии заменённые электричками.Какое-то время они ходили совместно до Павловска,дальше дорога не была электрифицирована.Паровоз дотащил вагоны до нас и когда они оказались за спиной Нади,я нажал на спуск.

Ещё про Тярлево.

Руки отдохнули и дальнейший путь мы уже проделали без остановок.Банку с керосином поставили под кухонный стол и с чувством выполненного долга пошли докладывать об этом взрослым.Мама,тётя и сестра сидели за круглым столом в большой комнате и о чём-то увлечённо разговаривали.
»Как поход,понравился?»- спросила сестра,обращаясь явно ко мне.
»Нормально, — ответил я с возможной солидностью.-А почему парк такой разный,вначале мелкий,а дальше могучий,как настоящий лес?»
»Здесь же немцы в войну стояли и вырубали парк на дрова.Весь этот массив у посёлка был посажен заново уже после их изгнания.Теперь нужно ждать пока деревья вырастут и сравняются со старыми.Вы ведь шли краем парка,он большой,как-нибудь сходим к дворцу,его восстанавливают после разрушения.»
»Они что,чокнутые?Парки разве вырубают?Дрова ведь можно из леса привезти.»- спросил я.
»Немцам было всё равно.Они же не собирались здесь жить.»
»А зачем тогда воевали?»- не унимался я.
»Сложный вопрос.Вырастешь,повзрослеешь окончательно и сам разберёшься.»- сказала сестра,чётко давая понять,что я ещё не дорос до взрослого понимания.Но мне показалось,что она и сама не знает настоящей причины.Расспрашивать дальше почему-то больше не хотелось.
День между тем потихоньку переходил в вечер,но солнце в конце мая не собиралось покидать небо и сползать к горизонту.Слушать разговоры взрослых было довольно скучно.Вид из всех трёх окон был уже достаточно изучен и даже запечатлён на фотоплёнку.Других занятий я не находил и попросился на прогулку.
»Конечно идите,- моментально среагировала сестра.-Только далеко не уходите,скоро ужинать будем.»
С моим «не сбрасываемым хвостом»на этот раз мы направились через дорогу к железнодорожному «горбатому»мосту,что располагался чуть правей створа улицы.К нему вела дорожка,узкая и неопрятная.Мне очень хотелось постоять под мостом,когда наверху будет пробегать очередной поезд.Однако,на моё предложение спутница заявила,что это очень страшно и она не останется со мной под мостом.Так с пререканиями и уговорами мы и дошли до железной дороги.Снизу мост казался ещё более мощным.Он покоился на двух массивных опорах из гранитных блоков и производил впечатление надёжности.Дальше за мостом тянулась куда-то вдаль аллея из дубов,зелень на которых только начинала распускаться.Это была та самая аллея,которую я видел из окна электрички утром.Посёлок располагался слева по ходу поезда,поэтому я его и не увидел.
«Вот туда бабушка Шура ходит на работу,-Надя показала рукой вглубь аллеи — Там уже Пушкин.»
«А где она работает?»
«Где-то на заводе в Пушкине.Я не знаю,никогда с ней не ходила.»
Пошли дальше по аллее,вдоль которой тянулась небольшая канава, по дну её журчал ручеёк.Место было пустынное без единой живой души вокруг и вскоре нам стало как-то не по себе.Решили вернуться обратно,тем более,что аллея не кончалась,превращаясь не то в лес,не то в парк.Но в этом парке не было ни одного гуляющего.Возвратились к насыпи,побродили у моста,но как назло ни один поезд не желал появляться.Со стороны посёлка в огородах копались женщины,обихаживали бесчисленные грядки между двумя дорогами и лениво переговаривались.Мы с Надей поглазели со стороны на них,но подойти ближе не решились.
Солнце уже опускалось к вечеру и,помня напутствие старших,нужно было подбираться ближе к дому.Первый день знакомства с посёлком и его окрестностями подходил к концу.

О 60-х в посёлке под Павловском.

Долго размышлял и прикидывал,что же я смогу рассказать о нескольких годах собственной жизни в посёлке,граничащем с историческим парком,который живёт и сейчас своей уже совсем другой жизнью,рассказать так,чтобы это было интересно хотя бы современным обитателям посёлка?Как донести былой дух Тярлево,не впадая в пастораль идиллических картинок полувековой давности и не заслужить обвинений в натурализме и диссонансе описания со всем уже сказанным об этом довольно известном месте — продолжении императорского парка.И после всех размышлений и прикидок решил не опираться на какие-то известные факты истории,перебирать фамилии личностей,имевших отношение к посёлку,восхищаться рукотворными красотами знаменитого парка.Ведь в конце-концов это населённый пункт,в котором прошли годы моей юности со всем,что предполагают,а иногда даже и не предполагают эти лучшие,как выясняется позже,годы жизни человека.

В 60-х годах Тярлево было другим.Посёлок ничем не отличался о т остальных деревень области и страны в целом.Водопровод ограничивался уличными колонками при отсутствии канализации и газоснабжения.Улицы располагались на тех же местах с теми же названиями,но без асфальтового покрытия.Деревянные дома и домишки вдоль улиц с разномастным штакетником,окружённые садами и огородами,сарайчиками,дворовыми туалетами и прочей мелочью,утопали в зелени плодовых деревьев и кустов летом и в белых сугробах зимой.Никакие шумы автомобильных двигателей не нарушали сонного покоя и тишины за исключением редких паровозных гудков и визгливого клаксона электричек на железной дороге.Да и те только в западной стороне посёлка на Фильтровском шоссе,Железнодорожной улице и в начале Большой и Новой.Летом,конечно,ещё крики детворы,как местной,так и дачной на многих улицах.Чуть оживлённей было в глубине Музыкальной,где располагался тогда магазин с небольшой площадкой перед ним.Это было место встречи,разговоров и пересудов женщин,бесед и хохота подвыпивших мужиков.Для подростков и молодёжи летом любимым местом отдыха был,разумеется,парк,тогда не огороженный и не отделённый от посёлка,с множеством близлежащих прудов и мест купаний,где проводилась основная часть тёплого сезона,где загорали,знакомились и флиртовали,играли в волейбол,в карты,шахматы и купались,купались,купались…
В 17 лет обычные живые девушки гораздо важней и привлекательней,чем все бронзовые и мраморные богини Павловского парка и не только.Да и не воспринимался парк,по крайней мере его северная часть,примыкающая к посёлку,как нечто монументально-историческое.Повседневное летнее место времяпрепровождения.Даже пруд с заботливо сделанной кем-то «тарзанкой»,верёвкой,свисавшей с сука дерева над гладью воды для прыжка,тярлевская молодёжь называла между собой «Тарасиком»,ничуть не заботясь о его историческом названии.Сейчас мне даже не вспомнить,какой именно пруд удостоился такого названия?Скорей всего,Глазовский,но,может быть и Краснодолинный.Впрочем,купаться разрешалось почти во всех прудах парка.Мои бессистемные описания тёплого периода года вовсе не означают,что молодёжь посёлка имела возможность праздно проводить время.Бытовые условия прошлого были гораздо жёстче.Народ в своём подавляющем большинстве жил бедно.Необходимость заставляла,живя на земле,использовать эту землю для самообеспечения продуктами питания,многие держали домашнюю живность,кур,свиней,коз.А уж картошку выращивали почти все.
Никаких технических приспособлений для обработки земли в те годы не было,земля обрабатывалась вручную при помощи лопат и граблей.Поэтому,начиная с мая месяца,люди рассыпались по своим клочкам земли и принимались за подготовку участков к предстоящей посадке,перекапывали,рыхлили,удобряли кто чем может и доставая из погребов семенную картошку,проращивали к последующей высадке.Посёлок оживал после зимнего затишья и безлюдья.Из города приезжали родственники и дачники,увеличивая население.Молодые крепкие руки при лопате были ценностью и не имели права самоустраниться при возделывании огородов.После окончания посадки наступало некоторое затишье с увеличением свободного времени.Вечерами при хорошей погоде молодёжь собиралась компаниями и допоздна над посёлком раздавались звонкие голоса и хохот пока кто-нибудь из взрослых не выходил и не разгонял не в меру расшалившихся.
До 60-х годов вспоминаются только два каменных строения в посёлке.Одним была фабрика на Садовой улице между Большой и Спортивной,перестроенная из церкви,ныне восстановленной.Второе каменное здание за забором располагалось на углу Большой и Московской улиц.Здесь располагалось какое-то кожевенное производство.Но в начале 60-х были построены ещё два каменных здания,заметно изменивших посёлок.В начале Большой улицы на пустыре появилась новая каменная школа,отделанная светлой плиткой,просторная в сравнении со старой деревянной на Луговой улице.С конца августа всю осень,зиму до конца весны не смолкали детские голоса на углу Большой и Железнодорожной улиц.Со всех концов посёлка утром стекались сюда тярлевские школьники.Следом за новой школой был открыт и Дом Культуры прямо у парка в начале Спортивной улицы.Старый клуб на Московской прекратил своё существование и на годы это место с видом на парк стало точкой притяжения молодёжи Тярлево и не только молодёжи.Кинозал с широким экраном,соответствующий хорошим кинотеатрам того времени,посещали люди всех возрастов.Занятия художественной самодеятельности и субботние танцевальные вечера,естественно,были молодёжными.Приходили на танцы и из Павловска,и из Пушкина.Иногда это приводило к молодёжным разборкам,потасовкам и даже дракам местнического разлива.Здесь необходимо пояснить специфику отношений молодых людей того времени.Между пушкинскими и павловскими парнями шла необъявленная холодная война и в вечернее «молодёжное»время существовали ограничения пространства,нарушаемые,естественно,довольно часто.Посёлок Тярлево относился к Павловску,поэтому павловские ребята считались «своими»в посёлке,а пушкинские были «чужаками»,их следовало третировать и изгонять с территории.Сложно сказать,почему и когда случилась вражда,но так было.
Если же брать более развёрнутую общую картину жизни посёлка,то 60-е годы были пиком расцвета Тярлево и постепенного перерождения сельского образа жизни в рабочий и дачный.Рабочий люд при дефиците средств не мог обустраивать в частном порядке свои жилища под городской комфорт.Единственным способом улучшения условий проживания было переселение всеми правдами и неправдами в городские благоустроенные квартиры.Народ с вожделением смотрел в сторону города и при удачно сложившихся обстоятельствах покидал посёлок без особых сожалений.Но ожидать,что Тярлево постигнет судьба многих населённых пунктов страны,разумеется,не приходилось хотя бы из-за престижности места.Пришли другие состоятельные люди и обустроили,облагородили посёлок,застроив уже новыми домами вместо старых обветшавших,снабдив жилища современными удобствами и превратив рабочий посёлок в коттеджный.Тярлево возрождается и продолжает уже другую новую историю.