Никто в поселке спорить не станет, что в любом конкурсе по ландшафтному дизайну участок Ирины Семеновны займет первое место. А всего-то - участок пятнадцать соток, но на этом небольшом пространстве как в волшебной шкатулке: так много красот и чудес!
…Идет экскурсия по участку, Ирина Семеновна то подводит к одному растению, то рассказывает про уникальное заморское деревце, и тут одна женщина говорит: «А вы просто назовите все эти растения». - «Да, - отвечает Ирина Семеновна, - но мне для этого понадобится три дня». И это действительно так, ведь на участке произрастает более 3000 видов! Отсюда все выходят с просветленными лицами, как бывает всегда после соприкосновения с прекрасным. Завораживают магия и мелодика латинских названий, покоряет трепетное отношение к растениям: Ирина Семеновна с ними нежна и заботлива, как с детьми.
Вся территория сада покрыта плотным ковром травы, по которому можно ходить. Сад разделен на небольшие «кабинеты», у каждого из них есть свой характер, настроение и акцент – небольшой прудик, старинный самовар, скамеечка, затея из самих растений. У фасада дома огорожен собственный садик, как у императрицы Марии Федоровны при Павловском дворце. Этот сад построен на бело-синих оттенках и отражает цветовое решение интерьера кухни, окна которой и выходят в сад. Здесь есть и фруктовые деревья, они сформированы так, чтобы можно было собирать плоды, не подставляя лестницу. Гостей и экскурсантов встречает хозяин – большой белый пушистый и добрый пес – Несси. Особенно рады ему дети. Несси - бобтейл (в переводе с английского - куцый хвост): староанглийская овчарка-пастух.
До революции в этих местах было множество кирпичных заводиков. Во время войны почти весь поселок был разрушен, а когда после войны люди начали отстраиваться, часто разбирали кирпичные печи и дымоходы из разбомбленных сгоревших домов. У Ирины целая коллекция этих старых кирпичей: ими вымощен путь от дома до калитки, их же можно увидеть в оформлении прудиков и других элементов сада. У дома находится кирпич - символ сада. На нем отпечатано слово «труд».
В один из солнечных погожих дней около дома остановилась легковая машина. Из нее вышли двое мужчин и стали жестикулировать, показывая в сторону участка. Разговорились. Выяснилось, что один из мужчин - ингерманландский финн, последний из шести детей, родившихся перед войной в доме, стоявшем на этом участке до войны. Он специально приехал, чтобы встретиться со свои детством.
Чтобы прояснить ситуацию, перенесемся в 1981 г., когда Пыжиковы купили участок 49 по Новой улице у семьи Лапшиных, послевоенных владельцев участка. Стали готовить землю под посадки. Участок был запущенным, и чистка земли производилась очень глубоко. Так и обнаружили остатки финского дома, построенного еще до революции. Часть дома занимала соседний участок 47 по Новой улице. Дом стоял на четырех камнях в основании. Вход был со стороны Новой улицы, перед входом росла яблоня, на противоположной стороне дома, судя по обилию стеклянных осколков, была веранда. Во время Великой Отечественной войны по этим местам велся ураганный огонь и дом сгорел. Во время работ по обустройству участка выкопали три обгорелые швейные машины, обломки фарфоровой посуды и детский велосипед - значит, прежние владельцы дома жили в достатке. Куча обгоревшей обуви разных размеров, от больших до совсем маленьких, говорила о том, что семья была многодетной. Найденные плевательница и пузырьки для лекарств свидетельствовали о том, что в доме был больной, скорее всего пожилой человек.
А теперь вернемся к тем двум мужчинам, что остановились около участка. Их пригласили в дом, выслушали, приветили и в память о прошедшем здесь детстве и родительском доме подарили большую красивую медную ступку, которую нашли при раскопках.
Все догадки новых владельцев участка оказались верными. До войны здесь жили родители с шестью детьми и старенькой больной бабушкой. Мать и отец гостя были из ингерманландских финнов. Началась война, отца призвали в армию, а мать, надеясь, что немцы не придут, до последнего момента оставалась в доме. Когда она решила идти с семьей в сторону Ленинграла, их перехватили немцы и отправили сначала в Эстонию, а затем в Финляндию. Там мать работала у хозяина, семье дали жилье, а потом Финляндия и СССР подписали соглашение о возвращении советских граждан на родину. Семью морем переправили в Таллин, а потом в скотских вагонах довезли до Великих Лук. После войны отец вернулся с фронта и семья воссоединилась, у супругов появилось еще двое детей. Так в Великих Луках они и осели. Их дети живут в Ленинградской области и Карелии. Вот так в безмятежный солнечный день вошла судьба, опаленная войной.
Прошли годы, не забылись неожиданные гости и их судьбы, но фамилии и имена затерялись в памяти. С этой проблемой я обратилась к известному топониму и краеведу Алексею Крюкову, который занимается историей ингерманландских финнов. Он не только изучает историю финских селений и их названия, но выявляет бывшие поселения финнов и дома, в которых они когда-то жили. Вот что он сообщил: фамилия главы семейства – Хуттонен, имя Иван, отчество Еленыч. Вернее, это было не совсем отчество, скорее всего у него не было отца. Мать звали Хелена. Семейство было в поселке особняком и не было особо популярно. В церковных книгах лютеранского прихода Веньоки эта фамилия не значилась по той причине, что семья состояла в секте скакунов.
История семьи Пыжиковых, связанная с Тярлево, прослеживается еще с 1930-х гг. Нам удобнее всего будет вести повествование, начиная с мужа Ирины Семеновны – Анатолия Алексеевича Пыжикова. Его дед, Александр Николаевич Бровцев, родился в 1894 г. в деревне Щетниково Пошехоно-Володарского района Ярославской губернии. 13 февраля 1913 г. он женился на Татьяне Ивановне Желанновой, уроженке то же деревни (род. 8 января 1894 г.). У супругов было шестеро детей: Любовь (род. 1918), Надежда, Глафира, Анатолий, Сергей (род. 1930), Василий. Александр Николаевич был превосходным портным. Имел свою лавку и землю. Семья успела до раскулачивания уехать в Ленинград, а оттуда - в деревню Липицы (сейчас Московское шоссе). Потом получили участок земли в Тярлево на Березовой улице 12. В 1933-1934 гг. построили большой дом. С 25 июля 1931 г. по 5 июля 1934 г. Алексей Николаевич работал портным в ленинградской промыслово-кооперативной артели «Объединение “Швейник”», а затем был переведен на фабрику им. Володарского.
Размеренная трудовая жизнь прервалась в 1937 г. По постановлению особой тройки УНКВД ЛО от 26 августа 1937 г. он был арестован за антисоветскую агитацию. Если это был донос, то, естественно ложный. Но это могла быть и плановая акция: за две ночи взяли около 40 человек. Первое свидетельство о смерти Александра Николаевича семья получила после войны. В нем сообщалось, что арестованный умер в лагере от воспаления легких. Потом стали доступны архивы и выяснилось, что по решению тройки его расстреляли сразу же и похоронили на Левашовской пустоши. Кроме того, семья узнала фамилию доносчика.
Как мы уже знаем, Александр Николаевич был первоклассным портным. Однажды он получил заказ от генерала - перелицевать его шинель. Портной за подкладкой обнаружил часы-луковичку с золотой головой лошади и возвратил находку генералу. Восхищенный честностью портного, генерал подарил ему эти часы. Когда Александра Николаевича арестовывали, он хотел взять их с собой, но один из кгбшников сказал: «Отдай их жене, они там тебе не понадобятся».
А теперь, чтобы поставить точку на теме репрессий 1937 г., приведу документ, который говорит сам за себя:
Прокуратура Санкт-Петербурга
21.04.1994 г.
Павловск. Пос. Тярлево, ул. Березовая, д. 12 Бровцеву С. А.
Справка
О признании пострадавшим от политических репрессий гр. Бровцева С.А. 1930 г. рождения, уроженца деревни Щетниково Пошехоно-Володарского р-на Ярославской обл. Согласно свидетельству о рождении РА №057433, выданному Пошехоно-Володарском ЗАГСом Ярославской обл., являющийся сыном Бровцева Александра Николаевича 1894 года рождения, расстрелянного по постановлению особой тройки УНКВД ЛО от 26 августа 1937 г. за антисоветскую агитацию и реабилитированного постановлением президиума Ленинградского городского суда от 8 сентября 1956 года на основании Ч. З. ст. 2-1 закона РФ от 18 октября 1991 г. «О реабилитации жертв политических репрессий», признается пострадавшим от политических репрессий.
Началась Великая Отечественная война. 6 июня 1942 г. немцы угнали жителей поселка в Павловск. Здесь семью разделили: мать Татьяна Ивановна с младшими детьми - Глафирой, Анатолием и Сергеем - попали в детский концлагерь, потом их разобрали на работы, благодаря чему они остались живы.
Старших детей, Любовь и Василия, отправили на работы в Пруссию. Любовь попала на ферму в пригороде Хризбурга. У соседнего фермера работал ее брат Василий - и будущий муж, Алексей Александрович Пыжиков (1914-1996). Условия жизни были приемлемые: ели за одним столом с хозяевами, ходили на танцы в Хризбург, покупали ситро и мороженое. Там на танцах Любовь с Алексеем и познакомились, начались отношения. В конце беременности Любовь сняли с тяжелых работ, а когда пришло время рожать, отвезли в бернардинский монастырь, в город Мариенбург, в былые времена - последний оплот Ливонского ордена. Сейчас это польский город Мальборк, и замок, где находится монастырь, восстановлен. Любовь рожала в отдельной келье, при ней была монашенка с торчащими на головном уборе белыми матерчатыми крыльями. Так 30 ноября 1944 г. родился здоровый и крепкий малыш - Анатолий.
После родов молодым позволили жить вместе, у одного хозяина. Но тут стали подходить наши войска. Хозяин дал работникам лошадь, телегу, посуду, большую детскую коляску, детские вещи, и семья поехала на встречу своим, советским, войскам. Эта встреча состоялась 18 февраля 1945 года. Разведчики СМЕРШа отобрали лошадь и телегу, а младенца распелёнатого бросили в снег (на всю жизнь остались следы обморожения). Алексея собирались отправить в лагеря, но в это время шла битва за Калининград (тогда Кенигсберг) и армии требовалось пушечное мясо, людей отправляли туда на верную смерть.
Молодая мать осталась одна с ребенком на руках и письмом от мужа к его родителям. Поездами ей удалось добраться до города Кимры Тверской области. Хорошо, что коляску не отобрали: она была большая, и в нее помещались вся посуда и детские вещи. Любовь кормила ребенка грудью, сама с едой перебивалась как могла. После войны Алексей приехал к родителям, и они с Любовью расписались. В свидетельстве о рождении маленького Анатолия в графе «место рождения» значилось – Пруссия. Сотрудница загса пожалела его и сделала повторную метрику, указав новое место - Кимры. Но тогда ситуация получилась еще интереснее: родители во время рождения сына в городе Кимры, находились в Пруссии, в Хризбурге. Позже, когда Анатолий будет учащимся, его не пустят на практику в Германию, так как его родители были в плену.
Вскоре появилась возможность вернуться в Тярлево. Алексею Пыжикову, как фронтовику, дали участок на Тярлевской улице, 1. Сперва построили времянку, а в 1954 г. - деревянный дом, типовой, какой предписывали послевоенные власти.
Сын Анатолий первые четыре класса отучился в начальной школе поселка Тярлево на Луговой улице, продолжил учебу уже в Павловске. Сейчас, когда видишь строки, написанные стальным перышком, обмокнутым в чернила, испытываешь ностальгический трепет - точно такой же, как при виде печатной буквы «ять». Перед нами документ, написанный много лет назад: «Директору 464 школы от ученика 4-го класса 461 школы (тярлевская школа на Луговой улице. - О.Г.) Пыжикова Анатолия. Заявление. Прошу принять меня в пятый класс вашей школы. При сем прилагаю все нужные документы». А вот характеристику мальчику писала его учительница Яковцевская: «Характеристика на ученика 4-го класса 461 школы Пыжикова Анатолия. Развитый, серьезный и дисциплинированный мальчик. Грамотно пишет, хорошо рассказывает и решает задачи, много читает книг, участвует в пьесах, хороший общественник и товарищ. 31.V.1956 г.».
Анатолий окончил Кораблестроительный институт по специальности «системы корабля» и всю жизнь проработал инженером-конструктором в морском бюро машиностроения. Проектировал атомные подводные лодки. Умер в 2014 г., ему было 70 лет, похоронен на Казанском кладбище города Пушкина.
Ирина Семеновна Пыжикова родилась 9 января 1947 г. в Вильнюсе. Отец – Семен Алексеевич Эйхер-Лорка – был участником Вильнюсского подполья, членом партии Белоруссии, участником войны в Испании (там он лишился пальца на руке). Во время Великой Отечественной войны воевал в 16-й Литовской дивизии, был политруком. Известен как один из крупнейших в Советском Союзе селекционеров цветов, так что его дочь Ирина выросла в самом прямом смысле в саду. Мать Ирины - Нина Владимировна Брунс - родилась в Москве. Происходила из дворянской интеллигентной семьи с богатой родословной. Ее мать работала учительницей математики, отец был поверенным в Палате мер и весов. В 1944 г. Нина окончила МГУ, получила диплом историка, работала по специальности. Активно помогала своему мужу по садовому хозяйству.
Ирина ходила в школу в Вильнюсе, затем училась в Вильнюсском художественном институте (сейчас Академия). С 1964 по 1971 г. обучение в институте шло на литовском языке, который Ирина выучила без особого труда. Она получила специальность художника-архитектора, что давало возможность работать в самых разных областях, в том числе и в ландшафтной архитектуре. Практику Ирина проходила в Сорбонне и Брно. Со своим будущим мужем Анатолием Пыжиковым познакомилась в туристической поездке в Тбилиси.
11 июля 1986 г. у Ирины и Анатолия родился сын Дмитрий. Он окончил 406 гимназию, поступил в СПБГУ на факультет географии и геоэкологии. После появления сына Ирина Семеновна устроилась уборщицей в местное тярлевское ПТУ, потом проектировала частные дома и сады при них и поднимала свой сад. Работе на государственных предприятиях она отдала двадцать лет: десять лет Ирина Семеновна проработала в петербургском «Промстройпроекте» в отделе эстетики руководителем архитектурной группы и десять лет - в отраслевом отделе архитектуры при Министерстве связи в Вильнюсе.
Ирина Семеновна так говорит о своем саде: «В каждом саду заложена логика построения. У меня - это создать уютную атмосферу для произрастания различных растений. Сад является площадкой для обучения молодых садоводов». Ирина Семеновна преподает в двух школах ландшафтного дизайна в Петербурге: «Дриадас» и «Зеленая стрела». При школах организовываются экскурсии по России и за границу, во время которых Ирина Семеновна является ботаническим сопровождающим. Ирина Семеновна была одним из инициаторов открытия частных садов для публики. Её сад является участником «Русского общества открытых садов».
Для жителей Тярлева она ведет кружок ландшафтного дизайна, организует интереснейшие поездки в другие частные сады Северо-Запада, читает лекции. Когда я вожу экскурсии по Тярлево, Ирина Семеновна с удовольствием принимает их, находя время показать свой сад и дать нуждающимся советы. Любит свой поселок, предлагает и реализует всевозможные проекты по своему профилю, чтобы украсить наш общий дом - Тярлево. Участники возглавляемого ею клуба предложили поставить памятный знак на стыке улиц Круговой и Нововестинской. С одной его стороны предполагалось увековечить имена репрессированных в 1937 г., а с другой - указать, что на этом месте в 1820 г. по указанию императрицы Марии Федоровны архитектор Росси построил образцовую деревню Глазово. Но поскольку документальное оформление проекта требует много энергии и времени, пока не нашлось человека, который бы взялся за это дело.
Вспоминает Александра Николаевна Филиппова, подруга Любови Александровны Пыжиковой: «Это было в 1954 г., мы жили на Тярлевской улице, через дом друг от друга, сдружились с Любочкой, приглашали друг друга на чай. Люба была очень трудолюбивой и доброй. Ее участок и все посаженное на нем было всегда в идеальном порядке, она и мне помогала осваивать огородничество, и в подработку к основной работе няней в детском доме инвалидов в Павловске ездила в Ленинград продавать зелень со своего огорода. Тогда все со всеми дружили, все строились и помогали друг другу чем могли: и деньгами, и материалами строительными. Они с мужем Алексеем жили дружно и вместе поднимали двоих сыновей. Особенно хорошим и добрым был Толик - старший сын».
Сейчас Александре Николаевне очень грустно: Любы давно нету, она умерла в 1999 г., пережив на три года своего мужа. Оба похоронены на Казанском кладбище в г. Пушкина.
Вспоминаются строки поэта Всеволода Рождественского, часто проводившего летние месяцы на даче в Тярлево:
Вечна жизнь и вечны эти розы.
Мы уйдем, но тем же будет сад,
Где трепещут в воздухе стрекозы
И березы ласково шумят...
март 2018г. Гончарова О.П.
