На месте окопов – цветущие сады
… Китайская беседка у пруда, а рядом на камнях сидит русалка. Все это находится не в Китае, и я не стану вам рассказывать сказку, хотя в Тярлеве места, где живет сказка, не редки. Я имею в виду «парадиз», что означает «рай на земле», а еще точнее – это ландшафтная архитектура. Люди во все времена старались украсить пространство вокруг себя – цветами, диковинными растениями, причудливыми камнями. Но в Тярлеве все это шагнуло на более высокую ступень. Жительница Тярлева Ирина Семеновна Пыжикова, общепризнанный мастер садового дела европейского масштаба, вот уже много лет ведет кружок ландшафтного дизайна. В этой статье пойдет речь об одном ее бесспорно талантливом ученике, Николае Ивановиче Степанове.
Его дом отстоит довольно далеко от красной линии застройки Московского шоссе, и с улицы ничего не видно, но после того как откроется калитка и вы зайдете за дом, вы замрете от неожиданности и восторга. Вас встретит небольшой фонтанчик: на каменную тумбу установлен жернов. Доминантой всей холмистой композиции является небольшой пруд в низине, у края пруда – камень, на камне сидит русалка с раковиной в руках. А рядом – затейливая китайская беседка, сработанная руками Николая Ивановича. На противоположной стороне устроена дощатая пристань, на ней – морская рында, ее живой звук придает картине еще большую загадочность. Рядом установлен шлюпочный фонарь, выполняющий роль маяка. Вся территория сада разделена на небольшие участки, но все вместе они составляют гармоничное целое. Особую значимость и гармоничность картине придает текущий слева ручей Вангази (по-фински – «старый»), тот самый, на котором в Царском Селе находится знаменитая Девушка с кувшином. Живописно его небольшое извилистое русло. На той стороне уже земля соседа, и Николай Иванович перекинул через ручей мостик дружбы, или, как он его называет, «мостик Винни Пуха». Но работа по его совершенствованию еще не завершена.
Весь сад, как живой развивающийся организм, все время в работе: что подсаживается, что стрижется, устилаются камушки, появляются новые декоративные элементы. Предпочтение отдается хвойным породам. Центрами композиций являются ели, пихты, сосны.
Прогулка по саду с хозяином увлекательна и познавательна. Он расскажет о каждом цветке, о каждом деревце много интересного: в какой части света произрастает, как называется, как растет и цветет.
Но хозяин этой сказки интересен и сам по себе. Он уроженец нынешнего Тярлева, во время его рождения это селение имело название Московское шоссе. Николай Иванович Степанов родился 11 января 1939 года в бревенчатом доме, построенном его дедом со стороны матери – Василием Филипповичем Филипповым. Его жену, бабушку Николая, звали Пелагеей Ивановной. Родные стороны отца – дед Андрей и полячка-бабушка Лиза – жили в деревне Русские Липицы, где и родился отец Николая Ивановича. Русские Липицы находились дальше по Московскому шоссе, справа, в отличие от финских Липиц, которые находились на нынешнем повороте Московского шоссе. Еще тридцать лет назад можно было видеть остатки фундаментов от изб Русских Липиц. Иван Андреевич, отец Николая, был радиомонтером, он первые в селении провел себе радио.
Мирная жизнь была прервана войной. Собрав нехитрые пожитки, семья направилась в сторону Тосно, но немцы повернули всех назад. А 8 сентября 1941 года семью выгнали из дома, который потом разобрали на бревна и стали строить блиндажи по другую сторону ручья Вангази. Линия фронта проходила между Московским шоссе и совхозом «Детскосельский». Траншеи за парком были забиты телами наших солдат. Во время бомбежек отсиживались в подземной части очистных сооружений.
Дед нашел бесхозную лошадь, присмотрел брошенную телегу, и семья отправилась на родину Василия Филипповича в Псковскую область, в деревушку из пятнадцати домов с названием Никитины Нивы, которая стояла у леса. Немцы остановились в соседней, более зажиточной деревне. Разместилась семья в маленьком домике у бабушки Фроси, у нее со двора немцы забрали кур и увели корову Броньку – единственную кормилицу, Фрося долго рыдала об этой потере. Маленький домик вместил семерых: дедушку Василия Филипповича, бабушку Пелагею Ивановну, мать Софью Васильевну, самого Колю и маминых братьев Степана и четырнадцатилетнего Александра. Коля и бабушка спали на полу. Мать гоняли на работу строить гать (настил из бревен через топи). Тяжелые бревна носили на плечах, и с плеч даже кожа слезала. Надсмотрщик особенно не любил ленинградок и жительниц пригородов, называл их любовницами Сталина и давал им самую тяжелую работу. Но были и другие моменты. Коля с мальчишками ходил за едой к немецким солдатам, им наливали полный котелок горячего супа. Когда Коля шел домой, его напугала немецкая овчарка, и он выронил котелок и расплакался. Немецкий офицер убрал собаку, взял мальчика за руку, повел обратно, и Коле снова налили полный котелок супа.
Мамины братья попали в трудовые лагеря, откуда бежали зимой 1943 года. Немцы пришли за ними, стучат в дверь. Старшего бабка засунула в горячую печь, а младшего – в сундук. И тут она видит, что одежда и валенки спрятавшихся находятся у двери. Недолго думая она все это спрятала под необъятный подол своего сарафана. Немцы вошли, пошарили лучами фонарика по избе, никого не нашли и удалились. А в это время Александр, изрядно поджарившись в печи, вылезает со словами: «Пусть лучше забирают». Братья ушли жить в лес. Набралось еще народу, срубили избушку и так жили, пока эта избушка не сгорела, после чего братья в конце 1943 года вернулись в деревню. Все трудоспособное население отправляли в Германию. Мать подлежала угону. Она растравила щеку чесноком, перемазалась сажей, оделась в лохмотья, сына Колю тоже разодела, и в таком виде они предстали перед немцами (мальчик запомнил, что в этой комнате были полы в шашечку). Немцы ахнули от такого зрелища и сказали: «Не годится». Немецкому коменданту было скучно, и он весьма необычно развлекался: заставлял мальчишек бегать по кругу с поднятыми руками, наведя на них заряженный пистолет.
Злоключения семьи продолжались. В Белоруссии на станции Локня всех загрузили в эшелон и повезли на запад. Налетела наша авиация и стала бомбить. Привезли в Латвию в город Резекне, поместили в лагерь. Жили в огромном бараке с печами. Нары низенькие, в рост ребенка, семье достался второй ярус. Там было окошко, в которое Коля вылезал и бегал. Спустя две недели всех разобрали по хуторам. Хутор, в который попала семья, был в восемнадцати километрах от Резекне, рядом было озеро. Дед, бабушка и мать стали работать на хозяев. Хозяин был русский, хвали его Орефий – красавец. Его жена, латышка, маленькая и горбатая, но у нее были свой лес и поля. Питались за одним столом. Вкус жареного мяса остался у Коли в памяти на всю жизнь. У хозяев был сын Павел и дочка Олимпиада. Коля с Павлушей быстро нашли общий язык и вместе проказничали: полбочки отборной пшеницы скормили курам, за что три дня просидели на печке. Хозяева сами пекли хлеб и варили пиво. Мальчишки залезли в подвал и расшатали пробку у одной из пивных бочек, в результате весь погреб был залит пивом, но на этот раз проказникам повезло: подумали, что пробка вылетела сама. В 1944 году Коля вместе с мальчишками решил искупаться, а было холодно. Другим-то ничего, они были упитанные, а Коля был худой – и заболел двухсторонним воспалением легких, посинел весь. Обратились к немецкому врачу, тот вколол пенициллин и спас мальчика, а потом очень долго ругал мать, что не уследила.
В конце 1944 года пришел немецкий солдат, попросил пить, сказал: «Гитлер капут», – и удрал. Следом пришли русские войска.
Отец Николая долгое время считался пропавшим без вести, но потом все стало известно. Когда началась война, он служил на границе с Польшей в районе Белостока, попал в плен и в декабре 1941 года погиб в одном из созданных фашистами шталагов.
Получив письмо с известием, что отчий дом разобран, семья осталась у хозяев еще на зиму и только в марте 1945 года вернулась в родные места. Несколько месяцев жили у брата отца Петра Андреевича в доме, что находился по другую сторону Московского шоссе. Дед стал собирать стройматериалы и соорудил небольшой домик, который стоял рядом с ныне существующим домом.
В школу Коля пошел не в 1946 году, как полагалось по возрасту, а в 1947 – потому что ходить было не в чем: не было теплой одежды и валенок. Электричества не было, учился при свете керосиновой лампы. В маленьком домике было тесно, нужно было строить новый дом. Рядом с домом был сарай с коровой и курятник. Новый дом Василий Филиппович построил в 1955 году, в нем сейчас живет Николай Иванович с супругой Зинаидой Васильевной.
После школы Николай поступил в топографический техникум в Ленинграде, а окончив его, стал работать в экспедиции в районе Воркуты (1959 год). С 1961 по 1962 год – Дальний Восток (Сихотэ-Алинь). Вернулся и поступил в университет на геологический факультет. Еще до поступления? В 1963 году, в геологической экспедиции в Нальчике познакомился с будущей женой. Есть сын Арсен и дочь Анна. После окончания университета стал работать во Всесоюзном научно-исследовательском геологическом институте (ВСЕГЕИ). Работал на Дальнем Востоке, в Хабаровском крае, в Амурской области, Приморье, на Курильских и Командорских островах, на Новой Земле, в Таджикистане, на Кавказе, на Урале, в Якутии. Последняя работа была на Камчатке – оценивал состояние загрязнения Авачинской губы города Петропавловска-Камчатского и прилегающих акваторий. Сейчас Николай Иванович на заслуженном отдыхе. Вот такая нелегкая и интересная судьба у нашего земляка.
Эти воспоминания тем более ценны, что у нас в Тярлеве мало кто был очевидцем последней войны, и всю картину жизни довоенного и послевоенного Тярлева мы составляем из этих драгоценных крупиц.
Давным-давно отгремели бои, на месте развалин и воронок цветут и благоухают сады, но прошлое нет-нет, да и напомнит о себе. Николай Иванович хорошо помнит могильный холмик у ворот, где, по словам деда, был захоронен немецкий солдат. Николай Иванович собирается сообщить в немецкое консульство о захоронении, может быть, об этом солдате все еще ждут вестей на далекой родине.
Ольга Гончарова,
экскурсовод Тярлевского краеведческого музея
Октябрь 2016 г.
